Вы учились на искусствоведа/историка искусства сначала в СПбГУ, а потом в МГУ. Как приобретали навыки арт-менеджера?
В каком-то интервью 8-10 лет назад я говорила, что это большая печаль, что в России не существует курсов по арт-менеджменту, потому что традиционное образование не дает тебе необходимых полевых знаний, которых требует 80% работы.
Сейчас они появились, но я сама не знаю, насколько они качественные. Я давала несколько лекций в рамках таких курсов, но обычно их участники — уже взрослые люди, которые приходят с идеей открыть свое дело в среде — разочаровываются — и куда-то исчезают. Вот что я могу сказать точно: нужны курсы, которые будут давать не просто знания в арт-менеджменте, но и базовое понимание корпоративной культуры, потому что мне очень повезло, что на одном из первых этапов я попала в Музей русского импрессионизма, где четко выстроены профессиональные и корпоративные связи, которые заложили базовые основы моего «миропонимания», как это должно работать.
Мне давали рамки и «этический кодекс» в работе, но при этом абсолютную свободу действий. Хочешь — если это достойная идея — значит будем пробовать.
За свою карьеру, я: помогала в работе инклюзивного отдела, работала смотрителем, специалистом выставочного отдела, руководителем инклюзивного отдела, руководителем мастерской-образовательной студии, ассистентом владельца аукционного дома, менеджером по спонсорству культурных проектов, наконец, директором двух больших галерей. Параллельно я курировала и продюсировала разные проекты вне своей основной работы.
Что это дает? Ты знаешь работу всех по всей «цепочке производства». От того, как делается диджитал и пиар, до фандрайзинга и создания доступной среды. Это очень удобно, когда знаешь, куда нужно двигать практически любой корабль и из чего он состоит. Можешь в одно лицо собрать и разобрать его на части.